Как блокировки СМИ сказались на жизни Узбекистана и что будет дальше

С середины 2000-х годов в Узбекистане были заблокированы многие зарубежные СМИ, поднимавшие внутренние проблемы страны и критиковавшие власть. Читатели попадали на них, только используя средства обхода блокировок, журналисты (по их словам) подвергались преследованиям или просто не могли пересечь государственную границу. Сам же Узбекистан год от года занимал последние места в рейтингах свободы слова и свободы печати.

Месяц назад представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ призвал Узбекистан вернуть доступ к зарубежным ресурсам. И это случилось — 10 мая 2019 года многие сайты снова стали доступны с территории нашей страны.

Однако 14 лет «технических неполадок» дают о себе знать. Hook.report анализирует, как проблемы с доступом повлияли на СМИ Узбекистана, а представители разблокированных сайтов и сторонние наблюдатели рассказывают, как им приходилось работать в «неофициальном» режиме, какие трудности за этим стояли и что делать, чтобы такого больше не произошло.

Часть 1: История «технических неполадок»

•Еще с середины 2000-х годов (по большей части после андижанских событий) многие зарубежные СМИ перестали открываться с территории Узбекистана.

Некоторые ресурсы, например, ИА «Фергана», «Озодлик», Uzmetronom или узбекская служба BBC не открывались вообще. Некоторые были закрыты частично. Так, на Lenta.ru невозможно было прочитать тексты о президентских выборах 2007 года, а на сайте русской службы BBC оказалась недоступной новость про отказ зарубежных супермаркетов от узбекского хлопка.

• В 2018 году Узбекистан занял 165-е место из 180 в рейтинге свободы прессы «Репортеров без границ». В 2019-м позиция немного улучшилась — страна оказалась на 160-м месте и перешла из категории с «наихудшей» свободой в категорию с «плохой». На момент публикации рейтинга сайт «Репортеров без границ» из Узбекистана не открывался.

• Власти страны никогда не признавали наличие блокировок. Отчасти потому, что до осени 2018 года в правовом поле Узбекистана просто не было такого понятия. Все еще неизвестно, кто именно ответственен за «технические неполадки», которые мешали пользователям посещать сайты.

Одновременно с этим главное государственное информационное агентство УзА периодически ссылалось на недоступные ресурсы в своих публикациях. Например, в нескольких публикациях агентство приводило цитаты с сайтов узбекской службы BBC, «Озодлика» и Uzmetronom.

• 17 апреля 2019 года представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Арлем Дезир призвал власти Узбекистана перестать блокировать новостные сайты («Фергана», «Озодлик», Eurasianet.org, AsiaTerra, Uzmetronom и другие) и реформировать соответствующее законодательство. На следующий день руководитель Агентства информации и массовых коммуникаций Комил Алламжонов заявил, что ведомство намерено «тщательно изучить факты затрудненного доступа к отдельным новостным веб-ресурсам».

• 10 мая Алламжонов сообщил, что агентство «изучило факты затрудненного доступа к некоторым зарубежным новостным веб-ресурсам». Он отметил, что «по итогам изучения были выявлены определенные технические неполадки, которые препятствовали полноценной работе указанных веб-ресурсов в Узбекистане, и приняты соответствующие меры по их устранению». О том, какие конкретно неполадки мешали работе зарубежных СМИ, Алламжонов не сказал.

В конце 2018-го и начале 2019 года в стране не работали Facebook и YouTube, однако доступ к ним также возобновился после решения «технических проблем».

• Сейчас единичные статьи, указанные выше, доступны. Как и некоторые недоступные ранее сайты. В заявлении Алламжонова говорится, что доступ открыт к «Voice of America», «Amerika ovozi», «BBC Uzbek», «Deutsche Welle», «Amnesty International», «Human Rights Watch», «Reporters sans frontieres», «Eurasianet.org», «AsiaTerra», «Fergana Agency», «Centre1», «Uzmetronom» и «другим зарубежным новостным веб-сайтам». Это действительно так.

Однако другие ресурсы, например «Озодлик», до сих пор недоступны из-за «технических неполадок». При этом одновременно с заново заработавшим Facebook некоторое время можно было зайти на «Озодлик» без средств обхода блокировок.

Часть 2: Как жили недоступные ресурсы. И как «неполадки» мешали им в работе

Даниил Кислов

Генеральный директор международного информационного агентства «Фергана».

«Фергану» заблокировали в конце мая 2005 года, после событий в Андижане. С 12 мая наш корреспондент Алексей Волосевич провел в городе две недели и подробнейшим образом освещал происходящее. Финальным материалом стала статья Волосевича, которая называлась и называется «Расстрелянный Андижан». Я до сих пор помню ее номер на сайте — 3800. В статье он собрал 25 историй людей, погибших 13—14 мая. Среди них не было ни одного человека с оружием, ни одного террориста, ни одного преступника. Это были мирные жители, которые по ошибке или намеренно были убиты военными.

До 2005 года, до Андижана, у агентства и у меня лично были достаточно хорошие отношения с властью Узбекистана, посольством в Москве. Мы дружили, меня приглашали на праздники. Более того, в 2000-м и 2001 годах на фестивале Узнета «Фергана» получала призы как лучший информационный сайт и лучший иностранный сайт об Узбекистане. Я даже был грешен — в 2003 году по приглашению фонда «Форум культуры и искусства Узбекистана», которым владела Гульнара Исламовна [Каримова], «выпала честь» поехать с группой журналистов в турне по Ташкенту, Самарканду и Бухаре, чтобы рассказать потом, как прекрасен Узбекистан.

Но в 2005 году все изменилось. Сайт получил блокировку, а я — фактический запрет на въезд. Это был негласный запрет, но он существовал. С мая 2005 года по осень 2018-го я не приезжал в Узбекистан ни разу.

До 2016 года в Узбекистане был «блэк-лист» — список из несколько тысяч человек, для которых въезд в страну был запрещен. Есть много примеров, когда люди — будь то журналисты, ученые или правозащитники — прибывали в аэропорт, откуда их «разворачивали» обратно.

Отключения происходили в каком-то веерном порядке. У некоторых провайдеров «Фергана» открывалась, у некоторых — нет. Тогда мы не отслеживали эту ситуацию детально, потому что были заняты другой работой, но получали письма, что сайт не открывается. Разумеется, в личном порядке мы рекомендовали всем пользоваться анонимайзерами (VPN-сервисов тогда еще не было либо они были не так популярны).

Посещаемость сайта после блокировки, конечно, снизилась. Мы пытались как-то справляться с последствиями — меняли IP-адреса, домены. В самом начале у нас был адрес ferghana, мы поменяли его на fergana. Какое-то время сайт снова работал, но затем умелые руки и умные головы, которые блокировали «Фергану» — да, мы до сих пор не знаем, кто конкретно это делал и кто отдавал команду, — находили какой-нибудь механизм, чтобы наши хитрости не помогали.

Диалога с властями не было. Я пытался выходить на контакт, но никогда не получал обратной связи ни из посольства, ни из МИДа, ни из правительства. В 2005 году власти не продлили аккредитацию нашего корреспондента Андрея Кудряшова. Причины не объяснили, хотя до этого он был аккредитован несколько лет.

На корреспондентов, журналистов, которые сотрудничали с «Ферганой» в то время, всегда оказывалось давление. Особенно сильно это началось, конечно, после Андижана. На каждого составили досье, много раз вызывали в СНБ, проводили беседы, угрожали уголовными делами. На некоторых такие дела даже завели. Пример — наш корреспондент Лена Бондарь, которой пришлось покинуть Узбекистан и получить политическое убежище в США. Или Павел Кравец, который был вынужден уехать и получил убежище во Франции. Многие другие люди испытывали прессинг со стороны властей. Тот же Алексей Волосевич дважды попадал в неприятные ситуации, которые можно назвать покушениями на него или попытками силового, физического давления.

С 2005 года в Узбекистане у нас не было штатных сотрудников. Мы работали с местными активистами, блогерами, людьми из других СМИ. Были те, кого я не могу назвать журналистами, — осведомленные источники в правительстве и прочих государственных органах. После того как у Кудряшова отобрали аккредитацию ивплоть до апреля нынешнего года у нас никто не работал официально. Мы сотрудничали на гонорарах; довольно часто люди писали для нас на добровольной основе, бесплатно.

В условиях цензуры, тотальной цензуры прошлого режима, добывать информацию нам было так же тяжело, как и местным СМИ. Не думаю, что нам было тяжелее, чем местным изданиям. Часто получалось так, что нашим корреспондентам приходилось быть анонимными, но некоторые из них подписывались собственными именами.

Могу рассказать прикольную историю. Однажды мы получили несколько писем об ужасных условиях пребывания и лечения в одном из наркологических диспансеров Ташкента. Наш внештатный корреспондент Сид Янышев добровольно отправился туда лечиться, пролежал целый месяц, а потом написал обширный репортаж с фотографиями и описанием: в больнице нет лекарств, нет горячей воды и одноразовых перчаток, а больные должны сами приносить салфетки, марлевые повязки, покупать медикаменты и прочее.

Через неделю после того, как материал вышел за открытой подписью Сида Янышева, в эту больницу пришла комиссия, и, насколько я помню, уволили то ли директора, то ли главного врача. И это был очень серьезный результат работы журналиста, которая повлияла на реальную жизнь.

[Что касается будущего, то] мы всегда останемся «оппозиционными», если под этим понимать альтернативный взгляд на вещи, критику правительства и информационную работу на благо не государства, а общества. Во всем мире пресса — сильнейший раздражитель для власти, в этом ее функция. И Узбекистан тут — не исключение. Но раньше в вашей стране любое СМИ, стоящее на независимой позиции, называли «оппозиционным», вкладывая в это слово какой-то антигосударственный и антиобщественный смысл. Но сегодня этого становится меньше.

Разумеется, исключение нашего и некоторых других местных и иностранных СМИ из «блэк-листа» должно позитивно повлиять на развитие местной журналистики.

Журналисты всегда конкурируют друг с другом за важные темы, за новости, за комментарии. Но есть и понятие «журналистской солидарности»: мы все коллеги, которые учатся друг у друга. Надеюсь, узбекистанским журналистам есть чему поучиться и у нас.

СМИ Узбекистана сегодня развиваются очень резво, этого нельзя не заметить. Однако уровень профессионализма оставляет желать лучшего. Хорошо и быстро сегодня делаются лишь новости: есть много популярных новостных сайтов, и это прекрасно. Но я бы хотел видеть больше тематических репортажей, собственной работы корреспондентов, не сидящих исключительно на диете из пресс-релизов. Журналистских расследований, в конце концов.

Но того, что власть разрешила почти свободно писать на любые темы, мало. Надо еще научиться делать это профессионально. Говоря иначе, слово в последнее время в Узбекистане обрело значительно большую свободу, но еще не стало словом профессиональной публицистики.

Некоторые медиасайты, включая «Озодлик», остались закрыты. Не знаю, почему. Я не вижу на «Озодлике» или Eltuz.com ничего крамольного, противозаконного и общественно опасного, хотя и зачастую не в восторге от уровня журналистики в этих изданиях.

Повторю банальность: цензура и блокировка в современном мире технически невозможны. Есть VPN, и я даю вам это интервью из Москвы по Telegram — мессенджеру, который в России официально заблокирован.

Блокировки были, так сказать, эффективны лишь десять лет назад. Сегодня подавляющее большинство юзеров подковано и без проблем обойдет их, поэтому любые запреты лишь вредят имиджу властей. Надеюсь, со временем и сайты «Свободы» в Узбекистане будут доступны.

Два месяца назад на международной конференции в Ташкенте (куда меня сегодня не просто пускают, но и приглашают) мне удалось кулуарно побеседовать с министром иностранных дел Узбекистана господином Камиловым. Я задал вопрос об аккредитации. Абдулазиз Хафизович тут же ответил, что с аккредитацией проблем не будет, и вскоре наш старейший автор, известный ташкентский фотограф и журналист Андрей Кудряшов получил аккредитационную карточку, за что узбекскому МИДу искреннее спасибо.

Однако мы просили аккредитовать еще несколько журналистов и выдать аккредитацию нашему корреспондентскому пункту. Пока разрешения на открытие пункта (бюро) мы не получили. Будем просить снова, вода камень точит.

Могу еще добавить, что к разблокировке власти Узбекистана, разумеется, подтолкнули слова Арлема Дезира — представителя ОБСЕ по СМИ. Однако работа в этом направлении началась в верхах гораздо раньше. В том числе в офисе Комила Алламжонова.

Хочу пожелать государственным органам Узбекистана большей открытости перед СМИ. А журналистам — настойчивости и упорства в поисках важной информации. Ну и к слову. За первые сутки с момента снятия блокировки Узбекистан обогнал РФ по числу запросов к нашему сайту [их было больше миллиона].

Навбахор Имамова

Корреспондент Voice of America по Узбекистану.

«Голос Америки», по моим подсчетам, начали блокировать 15 лет назад, в 2004—2005 годах. Особо сильно — после андижанских событий. Но нас блокировали не всегда и не везде — временами блокировку снимали. Уже два года я сама езжу в Узбекистан и видела своими глазами, как, например, в Фергане и Самарканде доступ к нашему сайту был, а в Ташкенте и Сурхандарье его не было. Вот так и игрались органы госбезопасности. Когда я спрашивала, почему мы заблокированы, мне говорили: «Нет, у вас нет никакой блокировки».

Откровенно говоря, «Голос Америки» предоставляет информацию для ограниченных в плане информации обществ. Мы берем на прицел правительства этих стран: освещаем их деятельность, делаем о них критические материалы. Поэтому мы уже привыкли работать, несмотря на всякого рода блокировки и ограничения. Наша деятельность приспособлена под это — мы стараемся выйти на наибольшее количество аудитории в условиях ограниченной среды.

Например, у нас огромная аудитория в Китае, хоть там мы заблокированы. То же самое происходит в Северной Корее, России, на Кубе. И наша аудитория сформирована исходя из этого. Ее основу составляют не только жители Узбекистана, но и узбекоязычные люди со всего мира, которых по меньшей мере 40 миллионов. Для нас, например, большая аудитория — это северная часть Афганистана, Южный Кыргызстан, Таджикистан, Россия, Европа и Северная Америка, где проживают миллионы узбеков. Но важен, конечно же, и сам Узбекистан.

Я не знаю, были ли угрозы в адрес журналистов узбекской службы «Голос Америки», работавших из Вашингтона. И лично я тоже не сталкивалась с большими угрозами в свой адрес.

Но мы все равно опасались. Боялись, что, если поедем в Узбекистан, больше не сможем оттуда выехать, так как все еще были гражданами страны.

Подвергались ли преследованию корреспонденты, работавшие в Узбекистане? Да. В 2010 году нашего общественного корреспондента Малика Мансура обвинили в распространении «беспокоящей общественность информации» и оштрафовали. Штраф выплатил «Голос Америки». После этого он покинул Узбекистан и сейчас работает из Германии. С того времени мы не освещали события в Узбекистане изнутри — у нас не было корреспондентов. Однако в прошлом году я получила аккредитацию и стала регулярно приезжать.

В таких условиях [когда сайт заблокирован] очень сложно было собирать информацию. Мы — международное СМИ, мы наблюдаем за Узбекистаном со стороны. И наша миссия не заключается в том, чтобы досконально освещать все, что происходит в стране (этим занимается наш партнер «Озодлик»). Мы освещаем глобальные вопросы, такие как отношения с соседними государствами, дипломатия, экономика, права человека, состояние демократии, права женщин и так далее. Мы рассказываем не о том, что, например, произошло в Самарканде или Ташкенте, а о том, как политика или экономика Узбекистана отражается на жизни народа и как это выглядит извне.

Мы обращаем внимание на отношения Узбекистана со странами Запада, США и так далее. И поэтому привыкли говорить об Узбекистане за пределами страны. А то, что мы теперь приезжаем и собираем информацию, позволяет нам обогатить наши материалы, свои знания и представления о реальной ситуации, и от этого выигрывает только аудитория.

На протяжении многих лет я говорила официальным лицам страны, что блокировка сайтов — это нелогичная и бесполезная практика, потому что люди все равно будут заходить за качественной информацией. И на наш сайт из Узбекистана через прокси заходило очень много людей. Мы также применяли свои прокси-адреса и знали, что через них тоже будут к нам заходить. По мере увеличения количества интернет-пользователей в Узбекистане наша аудитория тоже расширилась.

Число поклонников возросло, мы вдохновлялись этим и наладили с ними постоянный контакт. Они нас все время информируют о том, в какой области и какой провайдер нас заблокировал. Например, из Коканда нам писали: «Сегодня вы у нас открыты». Это радовало и одновременно вызывало много вопросов. Я много раз пыталась выяснить, в чем же дело, общалась с официальными лицами Узбекистана, которые не признавали политику блокировки, но и не отрицали, что за кулисами что-то все-таки происходит. И поэтому недавняя новость о разблокировке нашего сайта, конечно, хороший сигнал. Надеемся, что впредь так и останется, а то раньше тоже, бывало, появлялась информация о разблокировке, но потом нас снова блокировали.

Узбекистан открыт для нас уже год, когда в прошлом году в мае я получила аккредитацию. До аккредитации мы долго сотрудничали со многими СМИ республики — национальным информационным агентством, телерадиокомпанией. Они делились нашими материалами. После аккредитации наше партнерство еще больше ускорилось. И УзА, и многие газеты, например, «Народное слово», регулярно публикуют наши материалы, которые через них распространяются по другим изданиям. И по этой причине было нелогично нас блокировать: мы и так заходим в страну.

Смешно, когда ты получаешь аккредитацию, государственные СМИ публикуют твою информацию, а твой сайт находится в состоянии блокировки.

В дальнейшем мы хотим так же освещать события в Узбекистане и знакомиться с ситуацией поближе. Но, как я уже отмечала, в нашу задачу не входит регулярно освещать внутренние вопросы республики. Как международное СМИ мы смотрим на Узбекистан со стороны, будем изучать реальность и анализировать глобальные процессы. Мы не планируем открывать бюро, не превратимся в отдельное СМИ, освещающее бытовые проблемы.

Хайрулло Файз

Редактор узбекской службы BBC

Нас заблокировали примерно в 2005 году после андижанских событий. В то время я сам находился в стране, работал из Андижана, освещал ситуацию. Конкретного материала, из-за которого доступ закрыли, не было. Но ведь уже не секрет, что после Андижана общая обстановка в Узбекистане стала намного хуже — это касается и прессы, и прав человека, и практически всех остальных сфер. Даже новая власть признает, что жизнь страны буксовала во всем, от экономики до внешней политики.

В 2006 году было ясно, что нас блокируют полностью, и сайт в Узбекистане недоступен. Первые годы мы пытались обращаться к властям, но потом поняли, что при Каримове добиться решения проблемы невозможно. Поэтому перестали концентрироваться на этом и стали работать по-другому. И все получилось.

Через несколько лет, когда распространились социальные сети, нам стало все равно, блокируют нас или нет. Потому что люди приходили как на сайт, через прокси и VPN, так и на страницы в соцсетях, где мы публиковали ссылки вместе с полными текстами.
Сейчас власти официально открыли наш сайт, и это wow! В прошлом августе я был в Ташкенте и заметил, как адрес bbcuzbek.com был закрыт, а bbc.com/uzbek открывался. Уже год назад блокировка была частичной, а теперь я проверяю ссылки почти каждый день, и все действительно работает без проблем.

Я надеюсь, после официального заявления, что «BBC можно читать», многие люди, которые раньше сомневались, начнут нас читать. Ожидаю, что посещаемость сайта увеличится. Однако в последние годы рост наших подписчиков в соцсетях и без того был беспрецедентным. Нас смотрят, нам пишут, и мы понимаем, что людям интересно знать, что происходит.

Мы никогда намеренно не критиковали Узбекистан. И каждый раз пытались связаться с властями, взять комментарии, а когда не получалось — так и писали, что ответа не было. Мы были готовы и готовы до сих пор дать платформу всем сторонам по любым вопросам, которые освещаем.

Мы всегда стараемся беспристрастно освещать события, будь это Узбекистан или любая другая страна. Именно таким беспристрастным образом мы работали в Узбекистане с 1994 года и продолжим работать так при новом правительстве, что бы ни случилось.

Мы не будем сглаживать углы, потому что это противоречит элементарной этике журналиста.

К тому же официальные лица, которые «дали нам добро», делали это разумно — наверняка они понимают, что без свободной прессы речи о нормальных инвестициях и прогрессе быть не может. Особенно, если Узбекистан в своем развитии хочет уйти как можно дальше. Очень надеюсь, что они будут продолжать в таком же темпе. Ведь есть и другие сайты, которые не «открыли». Надеюсь, коллеги из «Озодлика» тоже порадуются хорошим новостям о себе.

И сейчас мы просто хотим показать Узбекистан миру таким, какой он есть, не приукрашивая. Узбекистан хочет открываться миру, и мы сможем в этом помочь. Уже несколько месяцев работаем над материалом про Катталангарский Коран, один из древнейших в мире. В августе с НАЭСМИ и каналом «Севимли» будем снимать фильм о том, как Узбекистан участвует в миротворческих проектах в Афганистане. Недавно закончили съемку проекта о женщинах эпохи Бабуридов.

Мы хотим показать места, о которых не знает мир, не знают туристы. А когда узнают, они обязательно захотят туда поехать. Я разговаривал с нашим продюсером, который отправляется в Кашкадарьинскую область. Когда речь идет об Узбекистане, все говорят о Хиве, Бухаре, Самарканде. Но в Кашкадарье есть кишлаки, которые не менее экзотичны, чем древние города. Буквально вчера мы закончили снимать еще один совместный фильм — «Женщины бизнеса на Шелковом пути».

Эти проекты выйдут как минимум на пяти-шести языках в фото, видео, на радио и ТВ. В мире на них есть спрос. А когда у нас появятся собственные корреспонденты в Узбекистане и когда нам не придется каждый раз отправлять съемочную группу из Лондона, мы сможем делать еще больше.

Многие сайты Узбекистана предлагают работать вместе. BBC по всему миру работает с партнерами, и надеюсь, у узбекской службы тоже получится кооперироваться с местными изданиями.

Я чувствую, что каримовская эра все-таки негативно повлияла на журналистов страны. И у Узбекистана вряд ли получится в течение двух-трех лет стать самой демократичной и самой открытой страной с современными СМИ. Но меня поражает, насколько местные журналисты воодушевлены, насколько они хотят работать, включая тех, кто работает в государственных изданиях на радио и телевидении. Возможно, у них есть некоторые сомнения, но они хотят что-то делать, что-то изменить. Этого не было. И изменения не могут не радовать.

Бектур Искендер
Основатель и издатель Kloop.kg (одного из самых популярных СМИ Кыргызстана, которое в Узбекистане сталкивается с «техническими неполадками»)

Я был бы очень осторожен, давая оценку властям Узбекистана в том, что касается свободы слова. Либерализация — это слово, которое очень много использовали в последние годы. Но мне просто кажется, что после Ислама Каримова все что угодно может показаться либерализацией, и поэтому слишком восхвалять руководство Узбекистана я бы не стал.

Они просто постепенно перестают делать то, что и так не должны были делать. Меня только настораживает, что вся эта разблокировка происходит на фоне грядущего визита президента Германии и что чиновники Узбекистана продолжают называть разблокировку «устранением технических неполадок». Означает ли это, что они все еще не готовы признать, что блокируют веб-сайты? Вопросов пока больше, чем ответов.

Конечно, это решение может помочь развитию СМИ, но не только этот шаг. Однако я не уверен, что правительство должно что-то делать для этого.

Скорее, правительство должно перестать нарушать законы, а вот действиями должно заняться гражданское общество, включая журналистов. Оно должно напомнить правительству, у кого, согласно Конституции Узбекистана, действительно власть.

Правильный ответ: согласно статье 7, власть у народа. Народу, включая журналистов, самое время вспомнить об этой статье. И не только о ней. Есть еще прекрасная статья 29 Конституции Узбекистана, которая гарантирует свободу искать, получать и распространять информацию, а также свободу мысли, слова и убеждений. Вот когда журналистское сообщество начнет требовать от правительства соблюдения этих двух статей, тогда работа СМИ будет адекватна.

Что касается частичных разблокировок, то я думаю, что заблокировано так много и так не систематично, что, возможно, власти Узбекистана могут сами не знать, какие конкретные сайты заблокированы. А если серьезно, то есть ощущение, будто они просто выбрали издания, которые достаточно популярны в Узбекистане, чтобы разблокировку заметили.

Например, наш Kloop тоже заблокирован, и мы точно не знаем, почему. Мы думаем, это случилось вскоре после нашего материала о Ларисе Григорьевой — правозащитнице из Ташкента, которая расследовала эксплуатацию детей на хлопковых полях и получила из-за этого очень много проблем с милицией. Мы выпустили этот текст в феврале 2013 года, и где-то в течение месяца сайт перестал открываться в Узбекистане. Но так как его почти никто не знает, мне кажется, о нас они просто не вспомнили.

Что касается «Озодлика» — не знаю, может быть, они как-то особенно раздражают правительство и поэтому будут последними, кого разблокируют. Но это не более чем мои догадки.

Блокировать новостные сайты плохо. Но блокировать их с точки зрения логики правительства имеет смысл. Правда, только в том случае, если правительство предлагает в качестве альтернативы аналогичный продукт. Например, в Китае вместо заблокированного «Гугла» есть «Байду», вместо заблокированного «Фейсбука» — свои аналоги соцсетей и так далее.

В Узбекистане, блокируя новостные сайты, правительство, кажется, не смогло предложить интернет-юзерам ничего интересного взамен, поэтому в день разблокировки «Ферганы» туда сразу пришло миллион посетителей из Узбекистана (они и раньше были, просто, наверное, VPN показывал другую страну).

И вот когда правительство блокирует и при этом не предлагает ничего аналогичного, блокировка становится все бессмысленнее.

Если заблокированы один-два сайта, через год про них просто забудут. Если блокируют целые сервисы и десятками, то через год все просто умеют ставить VPN (Таджикистан — ярчайший пример).

В Кыргызстане позорно заблокирован старый URL «Ферганы», когда наши власти взъелись на нее из-за комментариев по этническому конфликту 2010 года (если меня не подводит память, но там вообще было много причин, почему «Фергана» не нравилась нашим властям). Потом сайт сменил URL, и никто не спешит его блокировать, так что де-факто она сейчас открыто доступна.

Также у нас было много блокировок прямо перед революцией 2010 года — тогда и «Азаттык», и «Би-би-си», и ту же «Фергану» блокировали. В итоге это не очень хорошо кончилось для правительства. Хотя свергли его не за это, конечно.

Тимур Карпов
Журналист

Разблокировка некоторых СМИ — это, безусловно, хорошая новость, в долгосрочной перспективе это принесет условную либерализацию свободы слова.
Но сейчас для меня очень странно, почему «Озодлик», «Эльтуз», сайт UGF и Frontline Defenders не поддаются решению «технических неполадок». Хотя относительно «Озодлика» у меня есть мысль. Их СМИ — реальная четвертая власть, с ней считается даже президент. А местные власти тут действуют как антимонопольный комитет, разделяют власть «Озодлика» на всех по чуть-чуть. На самом деле это, конечно, не так. Просто никто не любит «Озодлик», так зачем его разблокировать?

Правда, что разблокировка благоприятно будет воспринята западным сообществом.И, вероятно, этот жест косвенно поможет привлечению инвестиций, если только СМИ не будут критиковать проекты Артыкходжаева.

Но если докопаться до сути, то на рынок пустили только одного крупного игрока — «Фергану». Хотя и это уже хорошо для конкуренции, и хочется надеяться, что это благоприятно скажется на работе всех остальных СМИ.

Часть 3: Как «неполадки» повлияли на Узбекистан

После появления «технических неполадок» СМИ Узбекистана развивались гораздо медленнее, чем зарубежные. Это относится не только к качеству, но и к количеству. В конце 2018 года по стране было зарегистрировано 1662 СМИ, включая печатные издания, радиостанции и телеканалы. Среди них 495 веб-сайтов.

Сейчас в категории «Новости и СМИ» национальной поисковой системы www.uzотмечено всего 200 интернет-изданий. Самое посещаемое — daryo.uz, которое по данным www.uz собирает до 500 000 человек каждый день. Самое непопулярное — сайт газеты Канлыкульского района «Қанлыкөл хабарлары», который принимает в среднем по 7 человек.

Для сравнения, в России на 2018 год было 12 746 онлайн-изданий.
В целом журналистика (как на практике, так и в восприятии людей) стала более однобокой. Вместо расследований, глубокой аналитики и качественной работы с источниками новостей зачастую встречаются лишь перепечатанные пресс-релизы и копирование одинаковой информации с одного издания в другое.

Лишь в последние годы массово развивается журналистика мнений, появляются колумнисты. Зарождается и «гражданская журналистика», когда читатели сами приносят в редакции инфоповоды. К СМИ постепенно прислушиваются, и пример тому — множество историй со сносами. Но все только начинается, хотя многие страны прошли этап становления журналистики очень давно.

Причин такой ситуации может быть несколько, и они так или иначе связаны с «техническими неполадками» и ситуацией, которая многие годы развивалась вокруг СМИ. Например, трудности с доступом к информации. Долгие годы рядовые граждане с опаской относились к журналистам, не желая навлекать на себя проблемы, а элементарный ответ от государственных органов до сих пор можно ждать месяц и более.

С прошлого года на рассмотрение запросов от СМИ дается максимум семь дней, но к этому необходимо прибавлять скорость работы почты, по которой госорганы могут отправить свои официальные ответы и комментарии.

Также важна проблема с финансированием. СМИ Узбекистана не могут работать как ННО, не могут получать зарубежное грантовое финансирование (как в Кыргызстане). Это приводит к тому, что большинство СМИ выстроили бизнес-модели, опирающиеся либо на частное финансирование от местных инвесторов, либо на продажу рекламы.

Такое положение, во-первых, заставляет издания конкурировать за «легкий трафик», публикуя по большей части «горячие» новости, а во-вторых — быть более избирательными в плане тем. Ведь что-то «неправильное», сказанное в отношении властей, может вызвать конфликты, и более-менее работающий бизнес может просто исчезнуть, так и не оправдав вложений.

*******

Сейчас в открытом информационном поле появились довольно крупные игроки, и местным СМИ так или иначе придется развиваться, обмениваться опытом и стараться удерживать свою аудиторию. У читателей, не пользующихся VPN, появилось больше источников информации и больше точек зрения, которые как нельзя лучше подходят для объективного анализа и понимания происходящего.

Вероятно, престиж профессии журналиста станет выше, ведь даже работая на что-то зарубежное, можно будет избежать клейма «оппозиционера» или человека, опасного для государственного режима.

Вероятно, зарубежные СМИ будут получать доступ к комментариям, мнениям и данным, которые раньше были закрыты для них. И это раскроет Узбекистан миру с другой стороны, привлечет к нему больше внимания.

Однако, несмотря на «технические неполадки», правила изменились: с недавнего времени Узбекистан может заблокировать любой сайт. Но теперь уже официально и открыто.